С Днем рождения, Помоги.Орг!

В октябре фонду Помоги.Орг исполняется 20 лет. Это долгий и непростой путь, который удалось пройти благодаря, в первую очередь, людям — основателям, помощникам, соратникам и сотрудникам, во-вторую — стечениям самых разных обстоятельств, не всегда радостным, но всегда важным, и немного — благодаря чуду.

На Дни рождения принято дарить подарки, и самым лучшим подарком для фонда будет ваша поддержка: подписка на регулярное пожертвование — любая сумма — подарит фонду устойчивость и еще много лет, посвященных помощи и спасению других.

А наш подарок вам — история создания фонда и развития благотворительности, рассказанная человеком, стоявшим у основания Помоги.Орг. В 2005 году Сарра Нежельская и Антон Носик зарегистрировали фонд, и каждого к этому привел сложный жизненный путь. Антона, увы, с нами уже нет. Но фонд продолжает жить. Потому что хорошие дела — вечны!

«На дне отчаяния я узнала, что могу помогать».

Как клиническая смерть, смерть сестры, ДЦП сына и случайная встреча с «отцом рунета» Антоном Носиком стали основой 20 лет благотворительности.

Сарра Нежельская, соосновательница и директор фонда Помоги.Орг, рассказывает о личных переломных точках, тяжелых выборах, первых ошибках, невероятных встречах — и о том, как ей и команде удается сохранять человечность и честность в благотворительности вот уже два десятилетия.

Отказ от диагноза и первый ребенок

Моя история началась не с открытия фонда — а с того, как мне сказали, что детей у меня не будет. Мне было 17, я перенесла сложную операцию, была клиническая смерть — та самая, с коридором и светом, как у Рэймонда Моуди. Я выжила, но прогнозы были безутешны.

И, когда я неожиданно забеременела в 19, то у меня и мысли не было об аборте: я восприняла это как очередное чудо, случившееся со мной. Дима выживал вопреки обстоятельствам, которые явно были против него.

Я до последнего не знала, кто будет — мальчик или девочка. И, получив после узи предварительное, что, скорее всего таки девочка, навязала Диме свитерочков с бантиками. Он потом добросовестно носил их, потому что в 90-е было не принято разбрасываться одеждой.

Я думала назвать ребенка Артемом, если будет мальчик. Теплое такое имя — Тема. Врач реанимации пожал плечами:

-Да какая разница, назовите как-нибудь, он же все равно умрет

В ужасе от этого будничного «все равно», я почему-то выпалила:

-Дима!

И так Артем стал Дмитрием.

Дима выжил, но остался с ДЦП (Детский Церебральный Паралич), достаточно легкой формы и это стало еще одним чудом в моей жизни, но все же не эта история привела меня в благотворительность, хотя, безусловно, впоследствии тоже сыграла свою роль в моей жизни.

Потеря сестры и первые шаги в благотворительности

В 2003 от онкологического заболевания скончалась моя младшая сестра Вета. Ей было 26 и мой привычный мир рухнул. Тогда я работала в крупной компании в отделе рекламы и жизнь играла яркими красками. Когда я столкнулась с реальностью тяжелобольных людей, когда увидела, как безутешные родители продают свои квартиры, чтобы купить лекарства или вообще пустышку, мнимую надежду, я поняла, что жить как раньше уже не смогу.

Пока болела сестра, я долго была погружена в атмосферу боли, страха, ненависти. Да-да, была и ненависть: тогда во многих больницах царил беспредел и взяточничество. И спасение утопающего было делом рук самого утопающего. Не было никакой системной помощи людям с тяжелыми заболеваниями, не было психологической помощи: на тебя, с трудом ползущего после тяжелой химии по больничному коридору, мог спокойно наорать медбрат или уборщица.

У меня тогда было много состоятельных друзей и друзей их друзей из самых разных сфер деятельности. И я стала их просить. Просить помочь то одной, то другой семье. Мы не смогли спасти Вету, но меня уже было не остановить. Владелец небольшого банка предложил мне стать директором его частного благотворительного фонда. Мы помогали всем, кого я встречала на своем пути. У меня не было никаких знаний, как это правильно делать. Все делалось путем проб и ошибок. Понимала только, что важна отчетность, людям важно видеть, куда пошли их деньги. И важно, конечно, видеть результат.

На примере женщины, которой мы дали наличными 10 000 долларов на покупку препаратов для ее больного ребенка, а она купила автомобиль, мы поняли, что нельзя давать живые деньги. Нужно самим все покупать. И не потому, что женщина жестокая и жадная: когда я ее спросила: «Почему»? Она, рыдая, кричала мне, что ей надо возить ребенка на облучение, а как его возить? В общественном транспорте нельзя, у них нет иммунитета. На такси нет денег.

А как-то раз мне дали возможность прийти на прием к очень влиятельному и богатому человеку. У меня было 10 минут, он торопился уезжать. В большом красивом кабинете, отделанном деревом, за большим столом он сидел и быстро подписывал документы. Присесть мне не предложили и я сразу поняла, что он просто пообещал другу меня принять, но на этом точка. Я дала ему смету, написанную от руки и быстро рассказала, что нужно сделать ремонт в дневном стационаре подмосковной детской онкологической больницы. Он едва взглянул на мою бумажку и, не поднимая головы, спросил: " А зачем? Они же раком болеют, все равно умрут«. Я вспыхнула и хотела было выдать пулеметную очередь со статистикой детской выживаемости и вообще «каквамнестыдно». Но на секунду замерла и поняла, что с этим человеком это не сработает. И тогда я, неожиданно для себя, спросила:

— Да, скорее всего. А Вы сами где бы хотели умереть? Лежа на старой скрипучей кровати с продавленным вонючим матрасом и смотря в стену с отваливающейся штукатуркой, или в чистом, красивом помещении с телеком и мультиками «Том и Джерри»?

Он впервые поднял на меня голову. Воцарилась тишина.

Я спокойно продолжила:

— Это палата амбуланс. Туда привозят детей получать химиотерапию днем, без ночевки. Они лежат там целый день под капельницами. Там унылое, давно (никогда) не ремонтированное помещение. Старые кровати с продавленными матрасами. Стены в разводах. Нужно сделать ремонт, купить хорошие кровати, тумбочки, шкаф для одежды, телевизор с видеомагнитофоном и кассеты с мультиками. Это стоит 200 000 р.

Бизнесмен помолчал. Потом позвал: «Галя!»

— Галя, дай ей 200 000 р. И лично проконтролируй расходы.

Когда я уходила, рассыпаясь в благодарностях, бизнесмен спросил меня:

— А я ведь изначально не собирался давать тебе денег. Как думаешь, почему дал?

Я думала, что деньги на ремонт я получила исключительно из-за Тома и Джерри, но благоразумно промолчала.

Ответ был неожиданным:

— А дал я тебе денег потому что все ко мне приходят с красиво напечатанными рекламными буклетами. А я сразу думаю, где они деньги то на печать всего этого берут. А ты пришла с от руки написанной сметой. Сразу видно, что на шелуху деньги не тратишь.

Вот, на таких историях и строилась жизнь и работа фонда.

Как появился фонд «Помоги.Орг»

Потом я познакомилась с известным блогером, человеком, создавшим российский рунет, Антоном Носиком, с которым мы и создали фонд Помоги.Орг.

Антон, но натуре своей стартапер, запустил нас в жизнь и скоро отошел от дел. И мы отправились с одиночное плавание. Главным наследством от Антона я считаю свою коллегу Милу, с которой мы руководим фондом уже на протяжении 20 лет. Она моя полная противоположность: человек по своему призванию идеальный топ менеджер, с совершенно уникальным складом ума, благодаря которому фонд столько лет успешно работает и решает свои задачи. Можно сказать, я сердце фонда, она мозг.

Как изменилась благотворительность за 20 лет

За 20 лет благотворительность очень изменилась. Стала системной, структурированной. Сейчас учат, как работать правильно. Не прокладывать дорогу своим лбом, как это делали мы. И это прекрасно!

Изначальная идея «человек помогает человеку» в нашем фонде осталась неизменной. Поэтому мы остаемся приверженцами адресной помощи. Это значит, что мы помогаем конкретным людям и семьям. В последние годы стало популярно мнение, что помогать одному человеку неэффективно. Что эффективнее вкладываться в системные проекты. Т.е., в проекты, призванные влиять на ситуацию: менять систему здравоохранения, развивать медицинские исследования и спасать мир от природных катастроф. Но мы считаем, что системная и адресная благотворительность должны существовать в одном поле. Кто сказал, что заболевшему человеку помощь нужна не сейчас, когда ему плохо, а тогда, когда будет выстроена глобальная система поддержки? И что адресная помощь — это проблема одного человека? У кого-то сегодня диагностируют заболевание, которое еще не изучено или не попало в законные закрепленные перечни. Чье-то лекарство только-только изобретено и еще не финансируется. Или кому-то нужен препарат, в инструкции к которому указано, что применяется с 7 лет, а ему только 5 и, по закону больница его закупить не может, а лечащие врачи уверены, что ребенку оно нужно уже сейчас. Даже тогда, когда все возможные варианты системной поддержки будут разработаны и начнут действовать, все равно найдется тот, кто не вписывается в рамки. Наша работа дает время системным проектам вырасти, а людям — дождаться этого.

За кадром: гуси, яблоки и пледы

Мы стали крупным фондом, сотрудничающим с федеральными каналами и влияющим на системные изменения. Я же так и не стала настоящим менеджером в благотворительности, а осталась болеющим за подопечных душой человеком. С некоторыми дружу на протяжении многих лет. Могу и полы у бабушки дома помыть и покатать на своей машине по ночной Москве подопечную с рассеянным склерозом. Переписываюсь с инвалидом, живущим в интернате в Воронежской области — он случайно узнал мой номер, ну не отказывать же одинокому человеку в общении. Собираюсь к нему в гости. Они дарят мне от души подарки: в 6 утра надо забрать гуся с мешком яблок на автовокзале, или неизвестная женщина с оказией закинет коробку с пахучими травами. Стены офиса не завешаны официальными благодарственными письмами на бланках. Зато у нас есть чашки, вязанные игрушки, подушки, картины и пледы ручной работы.

Сегодня, когда фонду Помоги.Орг исполняется 20 лет, мы гордимся тем, что нам удалось сохранить, на мой взгляд, главное: искренность, человечность и честность в работе.